Когда сознание мое прояснилось, я увидел человека в сером полосатом костюме, который сидел за широким столом. Над столом висела большая карта мира. Похоже, я уснул. И что совершенно ужасно — я помнил, как мы пили с Вованом, как сели на машину и поехали, но вот как я оказался в этом кабинете с множеством столов, ксероксов, шкафов, телефонов, посетителей?

Человек, который сидел напротив меня, был стар, у него были неприятно голубые глаза. От отодвинул стул, встал, подошел к окну и стал из маленькой желтой лейки поливать фикус.

- Проснулись? Сдавать будем?

Я даже не нашелся, что ответить. ФСБшник? А вдруг что-то такое замутили с Вованом, что теперь свободы не увидишь?

- Не припоминаете? Ну давайте я вам расскажу. Сегодня ночью, в состоянии алкогольного опьянения... а вот, кстати, и рыбка... - старичок подбежал и  вытащил из кармана моего пиджака прямо за хвост копченую рыбу. Рыбу он бросил на стол и вытер пальцы салфеточкой.

- Вот черт! - сказал я. От рыбы на одежде осталось огромное пятно. Пиджак был испорчен, рубашка тоже.

- Это уж как водится, как водится, - сказал голубоглазый.

Он уже сидел на своём месте и укладывал рыбу в продолговатую длинную картонную коробочку.

- В самый раз! - Он надписал коробку и убрал ее в стол. - В общем-то, моя работа закончена.

- Какая работа? - спросил я.

- Приём. Приём закончен.

- И что же мне, идти?

- Да. Идите.

Я встал и огляделся. Приняли куда-то. Куда? За соседними столами сменялись посетители, а к человеку под картой мира никто не шел, стул оставался пустым. За стеклом толпились, ожидали своей очереди. Там все были темнокожие, некоторые в тюрбанах. Один человек приложился к стеклу пятачком и пытался высмотреть, что происходит в кабинете.

Я вернулся к столу чиновника и присел на стул:

- А что вы сейчас делали?

- Вы не понимаете?

 -  Нет. И еще я не понимаю, где нахожусь, кто все эти люди и куда мне теперь идти.

- Скажите, зачем вам теперь это знать?

- Что значит теперь? Я журналист, Ломакин, Старая газета, читаете?

- Почитывали.

-  И я так этого не оставлю. Беспредел спецслужб! В беспамятстве затаскивают, проводят какие-то следственные действия...

Человек засмеялся.

- Ломакин, вы же умерли. Это смерть.

- Издеваетесь?

- Нет, я здесь работаю. Я принимаю душу. В соседнем кабинете сдадите одежду и тело.

- А что со мной случилось?

- Вы отравились метиловым спиртом.

- А Вован?

-  Ваш товарищ только ослеп.

-  Серьезно?

-  Серьезно.

-  Так куда, вы говорите, теперь мне?

-  Направо, - человек в сером костюме показал правильное направление рукой.

-  А эти? - я кивнул на людей в чалмах.

-  Это группа, по другому ведомству. Теракт в Дели.

- А здесь?

-  Какой вы любопытный, - человек в сером костюме стал показывать на соседние столы и перечислять. - Это повешения. Это огнестрельные. А там, за дальним столиком, отдел убиенных младенцев.

-  А вы сейчас очень заняты? - спросил я.

- Вообще-то нет. Никаких отравленных больше.

-  А можете мне рассказать про вашу работу?

- Беспокойный вы народ, журналисты! Недавно поступала московская журналистка, тоже выспрашивала. Казалось бы, три шага до соседней комнаты, где окончательное развоплощение. Ан нет, по дороге, около стенда - вот там, видите? - около стенда с инструкциями написала статью. Для входящих. Разворачивайтесь, мол, тут убивают. Новость!

- Кто-то видел?

- Конечно нет, сразу утилизировали. Чего людей напрасно терзать. Обратной дороги нет.

-  Ни для кого?

-  Ни для кого.

-  А для вас, для сотрудников?

-  А мы никуда никогда не ходим. Здесь, так сказать, вечность. Надеюсь вы ничего писать и распространять не станете?

-  А что происходит с душами? - спросил я.

-  Хотите посмотреть?

-  Конечно! Не каждому такой материал достанется.

Голубоглазый человек засмеялся и достал из ящика стола несколько белых бумажных коробочек.

-  Ну смотрите. Здесь с разных направлений. Вот самосожжение.

Он показал черный трупик птицы.

-  Это что, птица сгоревшая?

-  Это душа героя.

-  Смеетесь? Такая жалкая тушка?

- И вовсе не жалкая, борец.

-  Голубь какой-то засохший.

-  А вы улавливаете самую суть, Ломакин!

Человек достал пластиковый пакет с кровью и представил:

-  Душа влюбленного.

-  Кровь?

-  Наполовину с водой.

-  Почему с водой?

-  Ну так самоубийство же.

-  Не понимаю, зачем вы всё это допускаете.

-   А что нам остается? Мы только регистрируем, упаковываем, переправляем. Это наша работа. За другие секторы мы не отвечаем.

-  Но человек же загибался! Вы знали... Вы знали?

Регистратор кивнул.

- ...и не спасли.

- Еще раз повторяю,  мы не спасаем, мы регистрируем.

-  А кто спасает?

-  Насколько я знаю, такого не предусмотрено по инструкции вообще.

-  И всё само собой происходит?

- Как-то там происходит, это не по нашему ведомству. А вот ...

Служащий достал еще один пакет.

-  Фарш? - спросил я.

-  Сердце художника.

-  А почему в таком виде?

-  Уж не знаю. Художники часто поступают в виде фарша или сильно изрезанные. Ухо бывает или палец. Глаза.

- А журналисты?

-  Ой, по разному. Часто как вы, в виде копченой сельди. Или в виде клавиатуры. Или ручки.

-  Ручки?

-  Ну да, чернильной ручки. Еще бывает пустая бутылка. Вот. Боровиков из "Ведомостей".

Служащий достал сплющенную зеленую бутылку.

-  А почему бутылка плоская?

-  Расплавился. Убит в горячей точке. А это его убийца.

Служащий выпустил из коробки живого цыпленка и кинул на стол несколько зернышек. Цыпленок запищал и склевал зерна.

- Он живой в коробке сидит?

-  Не такой он уж и живой. - Служащий убрал коробку с цыпленком в ящик стола. - Это же, в общем, всего лишь видимость, учетная единица. Убийца захватывает живую душу и мы ее уже не можем провести по реестру. Храним в зверинце.

-  А души возвращаются?

-  Зачем?

-  Я всегда думал, что душ ограниченное количество.

-  Насколько мне известно, пока такой надобности не возникало. У нас удобная система архивирования, у меня в столе, например, еще уйма свободного места. А это механик, автослесарь...

...

Прозвенел звонок.

- Обеденный перерыв! - радостно сказал регистратор.

Я поблагодарил за беседу, встал и отключил запись. Автоматически, как всегда в сложных ситуациях, я нажал отправить. Выходя в дверь, глянул на экран телефона. Сообщение ушло. Я прошел во второй кабинет.