Как только альманах вышел, все сопричастные сразу начали высказываться о нём. У каждого хиппи оказалось свое видение истории, кому-то версии, предложенные авторами, показались неверными. Хотя в принципе они друг друга дополняют. Но одно могу вам сказать точно - наконец на пост-советском пространстве появилась стоящая книга о хиппи.

Форма

Форма, которая выбрана, очень напоминает художественный современный роман. В таком же стиле, например,написан "Шторм" исландца Эйнара Карасона: меняется страница - меняется рассказчик. Это подходит идеально - ритм, рок-н-ролл, молодость. Вообще сейчас время быстрого искусства. Книга о современных нам субкультурах будет состоять из одних междометий и восклицательных знаков.

Фото

Хипповые фотоальбомы имеют одну особенность. В каком городе вы бы не смотрели пиплбук, там обязательно встретятся знакомые вам лица. Так было и во времена, о которых написано в книге. Московские, питерские, львовские древние пиплбуки наполнены фотографиями одних и тех же хипов. Различаются разве что контексты. В львовском пиплбуке будут "Вуйки", в московском - "Машина времени". Но и там и там будет Алик Олисевич. Фотографии, которые приводятся в книге, порадуют многих.  

Лучшие моменты

Хотя некоторые статьи альманаха - например, воспоминания Звёздного о Шарнире - это рассказы о том, что пили и размывают общую картину, есть тексты впечатляющие.

Существует список всемирно известных легендарных деревьев. Лемко написал такой для своего Святого сада:

Рядом с металлическими ступенями, что спускались в Сад с балкона второго этажа, стоял большой клён, немного дальше - широкий и высокий двухметровый куст шиповника, а над самим помещением нависал орех. Около небольшого футбольного поля около стеной дома росли две яблони - чудесный белый налив. Под стеной войсковой части росло много сливы и алычи. Между кустов шиповника, ближе к монастырским постройкам, стоял Колодец - большой старинный каменный резервуар метров пять в длину, три в ширину и полтора в вышину.  За Колодцем росла старая груша с чудесными сладкими сочными плодами и, конечно же, орехи - их в Саду было больше всего... А от северной оборонной стены на улицу Дарвина был вообще захватывающий маршрут: с футбольного поля на дерево алычи, дальше надо было прыгнуть на кирпичную стену, потом через пролом в стене по каменному карнизу до герба Собеских, оттуда можно было прыгнуть на землю или спуститься по толстому стволу акации....За постройками монастыря, в которых в то время размещалось общежитие полиграфического техникума, на горке под кроной исполинского грецкого ореха с какого-то времени стояло оригинальное сооружение, возведенное садовскими пацанами...

Эти райские деревья были равнодушны к происходящему в стране абсурду, они  росли, цвели, давали плоды, в их тени можно было укрыться и пребывать в покое.

Похожий набросок встречается у Ореста Макоты:

С противоположной стороны было большое окно, выходившее в сад. Оно начиналось прямо от пола - это создавало ощущение открытого пространства, комната словно продолжалась к какой-то особенный мир. Окно притягивало. Мы закрывали его до середины доской от чертежного кульмана, чтобы никто не выпал, а еще я перетягивал его поперек шнурком. Ночью, когда шел дождь, тяжелые капли стучали по водостоку и мы замолкали, всматриваясь в темноту. В мае в саду цвела белая сирень. С утра, когда начинали петь птицы, в комнату врывался сиреневый аромат - окно было открыто всю ночь.

В книге есть страницы, которые не читаются, а смотрятся как цветное кино. Из текста Нестора "Боль Арлекина":

...Сколько нужно времени, чтобы проплыть 40 километров? Вниз от южной точки Крыма до турецких территориальных вод 37 километров, так что, теоретически, можно уложиться. Из плавсредств годилось всё, что было под рукой. Высокая волна, шторм в открытом море во внимание не принимались. Плыть надо ночью.  Удалённый дикий берег меж скал  - идеальное место для старта. Вечером Грэг отправился... Однако зона на расстоянии 400 метров от берега попадала в поле зрение прожекторов на горных приграничных постах. Прозвучала команда в мегафон: "Возвращайтесь". Грэг повернул назад и спрятался между валунов, которые вырастали из воды. На берегу появились пограничники с автоматами: "Где этот гад?" - но в воду не полезли. Вторая и третьи попытки закончилась также, а на четвертый раз они открыли огонь. Пришлось попрощаться со своей мечтой и Грэг вернулся в Союз....Летом 1978-го они собрались в горы. Рейн был лысым адептом Харе Кришна, а у Грэга отросли волосы длиной 44 сантиметра. Для надежности Грэговы кроссовки были стянуты изолентой. Они уладили дела в Фергане, потом пересели на автобус. Через час впереди замаячили отроги Памира...Километр за километром, горы стеной вырастали на горизонте... Со временем идея трансграничного коридора позвала к новым поискам, они двинули в сторону Кушки. Потом их поймали и упекли в спецприемник. Через две недели отправили в психбольницу в Ашхабад, но милосердная врач-психиатр отпустила их на все четыре стороны.

Взгляды хиппи

- лучше всего о них высказался Волдмур. Приведу несколько отрывков:

...существовал определённый стержень, который в той или иной мере объединял хиппи в единое целое и служил критерием, с помощью которого они узнавали друг друга. Это был внутренний бунт, яркое неприятие, даже отрицание тех стандартных способов жизни, которые предлагали отец-мать, старшее поколение и общество. Причем существенным моментом было то, что, переча предложенным старшими направлениями, хиппи ничего не предлагали в качестве альтернативы. Не предлагали потому, что не видели и не представляли ничего другого и не могли ничего предложить. Поэтому вся мощь и краса этого движения была в том, что хиппи чувствовали фальшь общественных основ и безоглядно отдавались этому чувству, не думая о последствиях. Поэтому эти неистовые хипповские порывы к свободе, к природе, эти их нескончаемые и бесцельные путешествия автостопом, эта неспособность  на длительное время запрягаться в работу, это вызывающее поведение, эта демонстративно-чудаковатая внешность, так же и эта их характерная свобода во всём, пассивность, культивирование слабости, подчеркнутая мечтательность и... чисто детская сентиментальность...

...- Суть в том,  - начал он, - что люди живут по придуманным правилам, а не согласно природе. Они рабы правил и насилуют своё естество. Хотят одного, а делают другое. И так мучаются всю жизнь. Лишенные свободы, люди не могут быть счастливы... Мы же хотим жить так, как говорит нам сердце. Хотим быть свободными и счастливыми. И мы такие потому, то в нас сильно желание свободы. Просто большинство людей слабодушны, не выдерживают давления общества и меняют свободу на комфорт. Вы только посмотрите как они живут. Их жизнь - это бесконечная гонка за достижениями и накоплением денег. Но счастливы ли они? Они слепы, тупы и жестоки.  Они похожи на безумных животных, которые кусаются, когда рвутся к кормушке... мы хотим жить иначе. Никаких компромиссов, никаких иллюзий...Надо безоговорочно отдаваться своим порывам, навсегда отречься от всех условностей, от всех этих бессмысленных правил, которыми общество пытается опутать живую душу, сделать из вольного человека раба. Общество нужно навсегда вычеркнуть из своей жизни. Есть только ты да твои желания и больше ничего. Свобода, свобода во всём. Бросить всё и вернуться к истокам, к чистоте своего естества. Вот главная идея философии свободы... Надо быть смелым и отдаваться свободе всей душой, отважно кинутся в ее безмерность, закрыв глаза, не думая. Иначе ничего не выйдет. Надо сгореть, но хоть мгновение быть счастливым. Как кто себе хочет, но я выбираю свободу и пусть я погибну, если у меня судьба такая. Жить рабом, как все остальные, для меня невозможно."

Большинству людей известны имена духовных учителей, на которые ориентируются хиппи:  Ганди, Леннон, Кришнамурти, Бабаджи, Рерих, Будда, Иисус, Толстой и т.п., у каждого из хиппи список свой,  но есть общее - поиски, движение, развитие. Некоторые тексты говорят о духовном поиске. Для львовян первым именем в списке был легендарный украинский странствующий поэт и  философ Григорий Сковорода. Если вы впервые слышите имя Сковороды - поверьте, вы с ним старые друзья. Гоголь, Булгаков, Достоевский, Толстой, Лесков, Шевченко постарались, чтобы вы познакомились.

Волдмур о Сковороде: ...Скворода не пояснял действительность, не придумывал очередной концепции мира, как делали все философы, а давал ответ на главный человеческий вопрос - человек в жизни обречен страдать или может быть счастливым? Во всех его трактатах так или иначе говорится про то, что Бог есть единственная живая реальность, которая кроется за видимостью мира, в том числе за видимостью человека. Призвание человека помогает в самопознании, в проникновении за тайный полог, помогает открыть Бога в себе. Тот, кто познает себя, достигает счастья и избавляется от страданий...

Лобач в автобиографии рассказывает про толстовство и индийскую философию: ... центральная мысль Учителя - ...Становясь лучше, мы тем самым и решаем социальную проблему, потому что, если в обществе все будут жить хорошо, нравственно, то и общество будет хорошим, справедливым" - поразила меня своей ясностью! Но и, конечно, замечательная "Исповедь"." Никто из известных людей не писал с такой откровенностью о своих раздумьях о самоубийстве! Я с напряженным вниманием вчитывался в то, как Учитель выходил из своего мрачного тупика. Под влиянием чтения я начал, следуя совету Учителя, думать подолгу о Боге, любви к ближним, то есть, по сути, сам того не зная, стал практиковать бхакти-йогу...сами по себе отпали вредные привычки - курение, злоупотребление алкоголем, сквернословие. Несколько позднее я так же легко отказался от мясоедения - стыдно стало заниматься подобными глупостями...На первых порах я был увлечен главной мыслью: "Бог - это любовь!" Спустя какое-то время, под влиянием изменения взглядов Учителя, я начал интересоваться индийской философией, мудростью. Особенно выделял индийскую философскую школу адвайта-веданта. Это  единственная, по-моему, школа, которая четко разделяя эпистемологию (учение о знании) и онтологию (учение о бытии). Я начал подолгу размышлять о Боге как о Брахмане (по-русски "Мир сам по себе"), несколько позднее - об истинном Я (по-индийски "Атман"). Под влиянием Махатмы Ганди, индийского единомышленника Толстого, я пытался брать некоторые обеты. Например, голодание, молчание раз в неделю....Так как у меня работа была сезонная, летом я продолжал путешествовать. Только считал я теперь себя уже не хиппи, а странником. ... К стыду своему я обнаружил, как я низок был нравственно по сравнению с некоторыми протестантами. Оказывается, очень часто воинское начальство не доводило дело до суда, несмотря на то, что многие протестанты, приехав в часть, отказывались от присяги и брать в руки оружие на основании слов в Евангелии "Не убий", "Не клянись".

Я привожу эти истории Волдмура и Лобача потому что они типичны для советских представителей субкультуры хиппи.

Репрессии

Большая часть книги отведена рассказам о репрессиях - об арестах и унижениях, которым не было числа, о физическом насилии, принудительной госпитализации,об увольнениях и отчислениях - обо всем том, что власти применяли к своим идеологическим противникам - хиппи. Попытки представить репрессии в отношении хиппи как нечто незначительное, не стоящее внимания - только потому что хиппи намеренно противопоставляли себя обществу - мне кажутся типично совковым практикой.

Не хочется негативного, потому послушаем ироничного Алика из текста "Неофит": ...Я комсомольцем не был. Невзирая на это 16 января 1982 года на XXIII конференции львовского горкома комсомола, где председательствовал секретарь Макаренко, почему-то разбирали моё поведение...: "имеет связи с организациями хиппи за рубежом, отрицательно влияет на молодежь." Комитет комсомола нашего института оперативно 25 января, также по непонятной причине - я же не был участников ихних сейшенов - рассмотрел этот вопрос: "он своим видом, идейными взглядами не может способствовать формированию у советских студентов идейной убежденности, чувства патриотизма, правильного понимания социалистического образа жизни". Банально уволить меня с работы они не могли, но решили не ставить на рисунки. Тогда не будут набегать часы и не надо будет платить зарплату, а молодежь будет спасена от вредного влияния. Очевидно, я должен был стоять на рисунках голый, но подстриженный и с комсомольским значком в руках...

Начало книги выглядит ветхозаветно - еще бы, речь идет об одновременном зарождении всех будущих субкультур - так что любопытные могут прочесть о первых львовских байкерах, националистах рокерах, панкерах, металлистах...  Часто встречи сопротивленцев из разных сфер происходили в сумасшедших домах, отделениях милиции, на временных работах.
У Явора в статье есть эпизод о националистах: ...Там работало много интересных людей, среди них выделялись бывшие вояки УПА, которые прошли сибирские концлагеря. Они были основным контингентом  - их даже в дворники не брали, только в мусорщики. Все они были в прекрасной физической форме, и чем старше, тем меньше жаловались на здоровье, хотя работа была тяжелая - грузчиками. Старейшему было 87 лет. Один из низ - Барабаш - рассказывал, что его взяли в лесу пятнадцатилетним мальчишкой, когда он нес еду повстанцам. Я спросил:
- Пан Барабаш, вы десять лет отбыли в сибирских концлагерях, а по-русски разговариваете плохо. Что-то тут не так.
- В нашем лагере среди "врагов народа" было 90% с Западной Украины, а 10% - остальные. Поэтому все учили украинский язык.  А кто не хотел, таких мы быстро учили хотеть.

Недостатки альманаха

1.

Редакторских недостатков у книги три. Первый - это неуместные кавычки, переполняющие текст. Особенно это касается написанного Казиком. Иногда они просто странные, поскольку в кавычки заключены слова в своем обычном значении, не ироничные, не устаревшие - совершенно ходовые: "ядерная зима", "парниковый эффект", "прикольные", "глас вопиющего в пустыне", "семидесятники". При переводе от большей части таких кавычек я отказалась.

Лучшие примеры испорченного кавычками предложения (все из Казика):

У меня язык не поворачивается назвать "Beatles" "музыкантами" "рок-группою" "вокалистами"!

А с 90-х годов, когда развалилась власть "советов" и пришла власть олигархов, говорить про "среднего", "рядового" меломана стало невозможно.

Потому что нельзя сотворить что-то действительно новое, если пытаешься стать "совершенным художником", "гуру", "проповедником".

Иногда в одном предложении встречаются однокоренные слова с одинаковым смыслом, одно из которых в кавычках, причем ни иронии ни сарказма не подразумевается:

...откровенность возможна тогда когда есть о чем "откровенничать" (Казик)

У меня вообще есть вопрос: с чьей точки зрения писалась книга. Если это книга хиппи о хиппи и для хиппи, то не имеет смысла помещать сленг в кавычки. Если же книга писалась для цивилов, то уместнее было поместить в конце словарь. Вместо этого мы видим вот что (примеры из Казика): 

Широкие массы олдовых "системных" не могут понять

"фенечки"

"хипповские"

...в те "хипповские" времена я была достаточно "закрытым" и, возможно, по какого-то "хиппи-творца" и не знал.

 Такие нелепые кавычки есть и в текстах Алика например: "своих", "Офелия" и "Азазелло","системных".

2.

Недостаток два. Повторы. Например зубодробильное "В город не пойду богатый" Сковороды к концу книги воспринимается уже словно "У попа была собака". Повторы есть у двух авторов - у Вильяма Риша и у Казика. Причем повторы Казика плавно перетекают в третий недостаток.

3.

Его текстов очень много, половина книги. Я возмущалась количеством Казика еще при переводе книги и мне сказали, что хотели дать высказаться всем. Ок, пусть. Но отчего же не предоставили всем примерно равное эфирное время. Я бы с удовольствием почитала еще Фещука, Волдмура, Лобача. Однако у Фещука в книге единственный текст. А Казик представлен вместе со всем своим творчеством, дневниками, "философией" - самое смешное что все это к хиппи имеет отношение относительное. Поскольку Казик решительно ни во что не врубается.

Однако хорошая редактура спасла бы даже такого автора. Печально, но читателю придется перечитывать одни и те же весьма банальные вещи, одни и те же хиповые лозунги, которые ни у кого, кроме Казика, истерики не вызывают и вообще не занимают у людей большого места в памяти просто потому что хиповых лозунгов вообще много. И если уж кого заклинило на попсе, то тому можно только посочувствовать. Но зачем же его издавать? Цитирую: "Flower power"... "Flower power" ... "Flower power" ... "Flower power", разноцветные цветочки повсюду, где надо и не надо - это было также слишком примитивно для изысканных, с достаточно обоснованной претензией на гениальность, львовских авангардистов. "Make lov not war!" И как этого достичь?

Я обещаю, что когда вы дочитаете эту книгу вас будет тошнить от словосочетания "Flower power". Если это цель Казика, то он ее добился.

У многих хиппи есть такая проблема - они в молодости понимают какую-то одну единственную идею и талдычат ее до самого конца своих дней, заходясь в припадках восторга. (Если меня сейчас читает кто-то из моих знакомых и ему кажется, что это я о нем - да, это о тебе.) Для новых идей они закрыты, развиваться и искать перестают. Казик исключение в том смысле что у него таких идей несколько.

Препарируем:

А:

эпоха новейших технологий потребовала духовно свободного, эмоционально и умственно раскованного человека, способного гибко реагировать и изобретать.

Парадокс: как раз хиповая свобода и раскованность нужны современной технологии - и они же ту технологичную цивилизацию отбрасывают.

Да, общество восприняло от низ только частичку духовной свободы - столько, сколько нужно было для создания новой постиндустриальной информационной цивилизации.

Б:

Личная гениальность Казика подтверждается тем что

а) все вокруг не крутые, особенно не крутой Лемко, а вот Казик крутой
б) все вокруг не просветленные, а он просветленный
в) больше ничем

Не смогли львовские художники услышать "хлопка одной ладони"

Ход медиума - дать возможность проявится какой-нибудь имманентной структуре, какому-то "гению", который знает значительно больше...

В общем написано так словно все должны после прочтения понять, что Казик великий гуру и скинуться на подарок - красные буддийские шаровары. Пустословие и резонерство Казика вызывает чувство досады, поскольку есть вещи о которых мне действительно бы хотелось узнать побольше. Например,

о сопротивлении.

В книге описаны митинги, демонстрации, перфомансы львовских хиппи, первые плакаты, основание группы "Доверие", письма на Запад, начало взаимодействия с другими  - советскими и зарубежными группами правозащитников. Ничего - про поздние времена, про Международную Амнистию, про современную движуху. Но даже в таком виде книга - важнейшее историческое свидетельство.

Я познакомилась с хиппи, переехав в Москву. И сколько я там жила - столько мне приходилось выслушивать упреки в том, что для меня важны права человека.  Существовали свидетельства о том, что советские хиппи выступали против режима, участвовали в экологических акциях - против Катуньской ГЭС. Лавстриты никогда не казались мне веселым хеппенингом. Как и говорил Сольми, по улицам российских городов действительно потекли реки крови. А улица с названием Газопровод нынче украшена свастиками, как и многие другие улицы России. Антивоенные пикеты, самосожжения прибалтов, зазаборные романы -  не убеждали москвичей в том, что хиппи - прежде всего протестная субкультура.

Я поехала в Америку и увидела, что со времен Лета любви мало что изменилось - по крайней мере, в Калифорнии. Бунт молодежи  продолжается. Скорее всего "Львовские хиппи" утонут в русскоязычном хиповом болоте - но после нее говорить про аполитичность советских хиппи будет затруднительно.

Участие хиппи в сопротивлении никогда и никем не принималось во внимание. И подпольные совковые правозащитники и современные разного вида митингующие стараются не упоминать хиппи-участников акции, будто бы хиппи - нечто безнравстенное и не могущее быть включенное в серьезный контекст. Ни о чем кроме зашоренности летописцев это не говорит.

Снова к недостаткам

Кроме казиковых избыточными кажутся тексты Славниковой. К счастью, они почти все на русском, потому что у меня были бы затруднения с переводом. Многие из этих текстов не имеют смысла и на русском. Многие очень смешные. Например, сопоставление хиппи и христиан из текста "Код преемственности" напоминает монолог Лии Ахеджаковой насчет того что улитка это маленькая черепаха.

Обложка и картинки

Обложка мне кажется достойной, оформление станиц никуда не годится.

Оттенки

Несколько текстов альманаха производят впечатление случайных. Это прежде всего касается текстов сочувствующих.  Вот "Моя Армянка" Курсановой: "За всех не скажу, но я как-то слабо понимала, зачем надо ехать в другие города автостопом: пресловутые любовь к комфорту и родительский контроль побеждали изначально и сразу, хотя, честно, для опыта один раз в Киев все-таки съездила с подружкой-художницей."  В общем, она слабо понимала, зачем ездить автостопом, а я слабо понимаю, зачем она попала в книгу.

Была ли необходимость публиковать сексистские или антисемейные тексты Казика? На них очевидная печать болезни.

Грандиозный финал: о стихах

Механическое стихосложение в наши дни не освоил только ленивый. Взятые вне контекста книги стихи львовских поэтов, конечно бы, растворились в море непрофессиональных, несовершенных. В них нет ни нового стиля, ни новой рифмы, ни особенного ритма, ни яркой гражданской темы, ни исключительных чувств. Но если  бы на Шипот приехали почитать одновременно Быков, Бродский и Искренко и в карпатских горах решали бы, кто первый поэт, им бы стал Валера Звездный. Просто потому что его все знают и он пишет о Шипоте, о хиппи; потому что он и его ценности просты, понятны и любимы. Личное - любовь, присутствующая в хиповых стихах, безнадежно утеряна поэтами-профессионалами. Если же внимательнее посмотреть, как проходят литературные фестивали и конкурсы, если изучить произведения лауреатов и призеров, то обнаружится тот же принцип раздачи слонов. Своим, знакомым, понятным. Но точно также далеко от литературы.

Вот, пожалуй, и все мои мысли о книге. Что думаете о книге вы?

Пользуясь случаем передаю привет Ивану Банаху, который потратил огромное количество времени, чтобы создать этот альманах. Я понимаю его лучше остальных, потому что знаю, какого труда стоит разговорить старого хиппи и упросить его вспомнить хоть что-то о былых временах. Еще раз поздравляю всех львовян с выходом книги!

Русский перевод

Издательство ТРИАДА+  Упорядники: Іван Банах, Алік Олісевич, Дмитро Кузовкін. Львів : 2011. – 408 стор., іл. М’яка палітурка. 

Спросить, где продается книга во Львове: olisevych@ukr.net

P.S.: 4 декабря 2011 года после 30-летнего перерыва во Львове состоится
концерт легендарной группы "Вуйки".