Со мной в Норвегию приехало несколько ящиков книг-путешественниц. Многие - из Минска. В том числе та, которую я решила почитать сегодня: "Просто лирика" (2006) Германа Власова. Начинается книжка, и правда, с лирики. Но быстро скатывается в почвенно-дачную тематику. На семинаре поэзии в ЦДЛ говорили насчет того, почему у поэтов может быть всё больше о природе - не помню, кого приводили в пример, но суть в том, что от ранней женитьбы.

"Просто лирика" - очень пастернаковский сборник, хотя можно найти много и других чужих слов. Скажем, вездесущая серебрянновековая "алость" или навечнощербаковские "знаки зодиака". То есть то, к чему лучше никогда не прикасаться неосознанно. Не знаю, очевидна ли "рука попрошайки" - "грудь осетина" еще кому-то:)  Особой смелостью надо обладать, чтобы добавлять к себе грушу. Ну. допустим, в данном случае это концепция. Сравните пару стихотворений с функцией:

Умнее осень суеты: вино и груши - не цветы обрадуют порой угрюмой, когда несвежи, нечисты срываются, летят листы и падают. Достань из трюма холодного на кухне сей вина, дождись своих гостей иль музы ветреной прихода - гораздо ближе новый год и светочи иных высот в сырую, тусклую погоду нелепым улыбнуться нам, растерянным по временам. Наутро про тебя расскажут, что с музой пил на брудершафт, что видел музыки ландшафт, что может, был поэтом даже...

Февраль. Достать чернил и плакать! Писать о феврале навзрыд, Пока грохочущая слякоть Весною черною горит. Достать пролетку. За шесть гривен, Чрез благовест, чрез клик колес, Перенестись туда, где ливень Еще шумней чернил и слез. Где, как обугленные груши, С деревьев тысячи грачей Сорвутся в лужи и обрушат Сухую грусть на дно очей. Под ней проталины чернеют, И ветер криками изрыт, И чем случайней, тем вернее Слагаются стихи навзрыд.

+ритм:) И рыжеватых слов горошин не жалко в августе, когда с желаньем глупым и хорошим ночная падает звезда. Гори, космическая спичка, вмиг освещая суету. Мы – только имя, ветер, кличка, орел и решка в область ту. Наутро яблоки упали на лиственный лоскутный плед, на земляном ли одеяле и мы проспали столько лет. А надо было только ахнуть, смутиться, чуду подмигнуть, чтоб не растаять, не иссякнуть, не раскатиться, словно ртуть. Прохладно. Пахнет теплым хлебом. Оврагом черным и нагим. Я никогда смиренным не был. Я изумленным был. Другим.

+ "живешь навзрыд" (стр.28) и совсем прямое "побереги, Живаго, нервы" (стр.55)
Никаких особых стихотворений извлечь и перенести сюда не хочу, так как находок в книге много - много, но все они заканчиваются за упокой:)
Судя по тому, что пишет vlasoff сейчас, он меньше думает про Пастернака и меньше ездит на дачу:)