Открывая дверь, следовало прочесть объявление. Объявление, написанное ручкой и прикленное прозрачным скотчем,  менялось ежеутренне. Кто вешал объявление – увидеть я не успевал – сгущался позднее. То гневный автор надписи требовал придерживать  дверь, то  настойчиво и во многих строках сообщал, что теперь дверь закроется сама. 

Иногда, особенно летом, дверь была открыта и заботливо прижата красным крошащимся кирпичом, а все ее пружины свисали свободно, отдыхая от рабочего взвизгивания.  Бывало дверь захлопывалась с такой силой, что воздухом меня распластывало по стене.

Вынужденное существование моё не предполагало шумного появления. Я дожидался, когда к аптеке подойдет очередной покупатель и скользил за ним. Иногда изнутри открывалась форточка для рыжего кота, что ускоряло процесс.

Некоторым дурной тон кажется допустимым – завывание, шипение.... Иные могут толкнуть входящего, переставить баночки с препаратами... Особенно Паша подобным отличается. Паша закреплён за козырьком, на который упал. Но иногда заходит. Я предпочитаю спокойное парение. А место мое тут, около кассы.

Хотя в самой аптеке можно было бы обосноваться получше. К примеру, под  многометровыми пальмами, упирающимися в потолок. Под плантацию пальм было выделено больше половины помещения. Низкорослые фикусы и каркаде выполняли в этом биоурбоценозе роль кустарников. А по полу была расставлена совсем мелочь - горшочки с суккулентами, геранями и традесканциями. Случалось, я позволял себе качнуть лист или подтолкнуть капельку, оставшуюся на листе от полива. Так и не полюбил - действие.

Судя по моим воспоминаниям, аптека в те дни походила на сцену комического шоу. Подошедший по очереди молодой человек лет тридцати, к примеру, говорил:
-Что-нибудь от давления.
-От повышенного или от пониженного? - интересовалась Маруся, практикантка.
-Точно не могу сказать.
-Это для кого?
-Для меня!
-Но какое же я вам дам лекарство? С чего вы взяли, что у вас давление? Вам надо проконсультироваться у врача! - Маруся нервничала.
-Я думаю, что у меня давление. У многих уже в моем возрасте давление. Чего зря по врачам ходить? Я надеюсь справится сам. Давайте от повышенного. Обычно же у всех повышенное.
-Ну, знаете! Без рецепта я ничего вам продавать не имею права!
 
Чаще всего я сравнивал аптечные будни со своими прошлыми наблюдениями в сумасшедших домах.  Мало где еще люди несут околесицу и не представляют, чего хотят.

Обыватели воспринимают жизнь однослойной. Некая пустыня, в которой свирепствуют сифилис, простатит и ВИЧ – болезни жутко заразные и смертельные. Ужасы и опасности подстерегают каждое мгновение и спастить удается лишь тем, кто успеет нацепить одноразовую маску, перчатки, противочумный костюм и с ног до головы обольется карболкой.

Среди уверовавших в окруженность косами смерти есть условная категория женщина с ребенком. Толстая вневозрастная женщина, не имеющая, с сущности, собственных мыслей, но  высказывающаяся всюду и везде по любому поводу, дергая при этом попискивающий глазастый тючок, завязанный шерстяным платком и приукрашенный пятнышками зелёнки.

Женщина с ребенком издает мгновенное шипение... кого бы выбрать...  допустим, в сторону  старушки, говорящей с фармацевтом о кори:
-И с такими болезнями ходят по аптекам! А казалось - приличная женщина!
-Куда же мне идти? - недоумевала покупательница.
Всем своим видом женщина с ребенком указывала, куда следует идти посрамлённой старушке.

Мне иногда хотелось провести женщину с ребенком  и подстроить что-либо в пашином характере, но отстраняться на большие расстояния не получалось. Разве что до дороги. Но ничего опасного на пути не подворачивалось. Иначе не удержался бы.

Люди в общей массе стеснялись покупаемого лекарства. Не имело значения, что требовалось - презервативы или пластырь от радикулита, противоглистное или слабительное. Всем в очереди становилось одинаково неудобно от того, что покупка - гласна. Люди словно переставали быть объектами жизни, выпадали их круга размножающихся особей, демонстрируя дефектность.

Пожилой мужчина, наклонившись к окошку, шептал:
-Девушка, мне лекарство... от... от... (косясь в сторону очереди, прямо сквозь меня) от этого...
-От импотенции? - спрашивала Маруся, желая ускорить процесс.
-Нет, что вы!  - Приходил в тихий ужас пожилой мужчина и краснел. - Лекарство от поноса! Освободительные таблетки!
-Слабительные?
-Да-да. Расплатившись, мужчина бежал к двери, глядя в пол и натыкаясь на пальмы, стенды о игле наркомана, плакаты со свирепствующим ВИЧом и стекляные колонны с товарами.

Не всегда знание клиентом названия лекарства облегчало задачу Маруси. Помню, увешанная сумочками дама просила лекарство для мужа, от облысения.
Маруся читала по клетчатому клочку:
- Ро-гей-нша...рогейнша...(и обращалась в недра аптеки) Ольга Степановна, что такое “рогейнша”?

Ольга Степановна, степенно шествовавшая из коморы, глядела на листок сквозь очки и выручала обе стороны: - Ро... Рогейн, это рогейн из США!  Лекарство американского производства.

Я тоже, помню, отличался робостью, приобретая простейшие средства от расстройств, свойственных всем, испытывая уважения только к нейролептикам с редкими названиями, которых очередь не знала и, стало быть, диагнозом моим не наслаждалась. До сих пор вздрагиваю, когда кто-либо покупает компоненты моего последнего коктейля. Купив у Маруси пузырёк и таблетки, я выпил все лекарства непосредственно в пальмовом оазисе и присел за кадкой. Вытащили к кассе меня поздним вечером и сделать ничего, к счастью, уже не смогли.

Ольга Степановна, провизорша, вела особую тетрадь, в которую записывала смешные аптечные случаи с самого начала своей работы. Но некоторые вещи не попадали туда.
-Девушка, ко мне приехал товарищ из Европы, его прострелило, он просил  перцовый пластырь, диклофенак и хиропрактора...
-Мужчина, как вам не стыдно! Я сейчас охрану позову. Следующий.
Вот такие например. Мой случай тоже никуда не попал. Не всё и не все попадают в историю.

Бывали такие клиенты, которые с воплями требовали несуществующие лекарства от несуществующих болезней, в то время как  их рецепт был совершенно истерт, неразборчив и просрочен. Многие хотели излечится от проблем, от которых лекарств и не существует. От икоты, например.

Ольга Степановна отправляла крикунов в Отдел готовых форм. Сама наполняла  пузырек темного стекла лактозой или физраствором. Люди оставались довольны – видимо, помогало; оплачивали, приходили еще и еще, становились верными постоянными клиентами. И постепенно я свыкался с ними и даже полюбил многих.

Не всегда можно было отделаться пузырьком хлорида натрия. Вспоминаю грузного мужчину с тяжелым взглядом, требующего у Маруси никому неведомый “атирепар”. Все аптекари сбежались для того, чтобы противостоять натиску тяжело дышавшего  медведеподобного субьекта, налегающего грудью на конторку:
-Вот как я скажу жене, что нет лекарства? Как мне возвращаться домой? Она же не пустит меня, понимаете? Кричать будет!
-Но вы позвоните ей и уточните название.
-Да не могу я уточнять. И так уже переспрашивал, ваша аптека пятая. Нигде нет атирепара! В справочную звонили! Во всей Москве нет! Жена кричит в трубку – “Ты даже этого не можешь! Без лекарства даже не возвращайся, старый баран!”
-Да какая болезнь у вас? Давайте аналог подберем!
Мужчина тогда внезапно смутился. Словно в голове его произошло короткое замыкание. Речь его стала много тише:
-Внучок в садике вши подхватил!
Ольга Степановна повела себя и в тот раз весьма деликатно. Она мгновенно подошла к ящичку с  противопедикулёзными препаратами, извлекла французский ”А-пар” и выбила чек.

Поветрия разнообразных суеверий то и дело задевали наш маленький мирок. Гомеопатический, аюрведический, биодобавочный, иммуноукрепляющий и витаминный муссоны были своеобразным сезонным развлечением.

Если покупатель приходил, исполненный истинной верой в разрекламированный БАД – он требовал всего спектра БАДов. Клиент желал поддерживать не только печень, но нанести упреждающий профилактический и стимулирующий удар по почкам, сердцу, легким и прочим органам, названия которых он успел выучить к моменту появления перед кассой. Биологически добавить по максимуму.

Если приходила эзотерическая дама в индийской рубашке, то можно было делать ставки на то, что она попросит гомеопатический препарат от геммороя либо шарики лактозы с контрацептивным эффектом. Так как она слышала, что гомеопатия сделала на днях значительный рывок в указанном направлении...

За некоторыми аптекарями я следовал некоторое время, когда они уходили. Зависал около овощного киоска напротив и слушал. Когда у моей Маруси заболели домашние, она как раз в этом киоске покупала полную сумку фруктов:
-У вас авокадо кислое или кисло-сладное?
-Думаю, на ваш вкус,  - невозмутимо ответила продавщица.
-Шесть штук тогда!
Девушка достала шесть авокадо.
-Ой. Что это вы мне даёте?
-Авокадо, как вы просили.
-Я имела ввиду киви. Удивительно, как вы тактично себя повели.
-По лекарствам в вашей сумке я поняла, что вы заболели...
Маруся, как я привык к ней за эти годы. Отучилась и, в конце концов, покинула нашу аптеку. Жива ли она? Счастлива ли она? Увижу ли я её снова? Не знаю. Продолжаю пребывать закрепленным за плиточным полом около кассы, на котором освободился от тела своего, бессмысленно терзаемого реаниматорами где-то за пределами пальмового уголка, за границей двери с объявлением... Если не ошибаюсь, в тот день дверь просили не придерживать.