Познакомились мы сильно позже, зимой. На новый год в гости приезжали дедушки и я решила, что лучше податься на Южный Урал.

Одинцов в то время слушал циклический радио-вариант альбома Пси, поэтому был весь в себе. Судя по рассказам детским, семья Одинцовых казалась очень успешной. Он обращался к своей девочке “Ксения”, пытался создать идеальную семью и потому отличался невероятным терпением.

Одинцовы все время были больны. То есть думали, что больны. А я как раз обучалась на 4-м курсе медакадемии. Думаю, то, что я их постоянно лечила, сыграло свою роль в истории. Сначала они были заняты лечением насморка. Через некоторое время насморк их уже не беспокоил и они мечтали завести ребенка. Думаю, в конечном счете, это были четкие границы их проблем. А в промежутках они травились, страдали от инфекций, в крайнем случае ожидали смертельной болезни. Судя по рассказам взрослым, проблемы у них были совершенно иного плана. Но, дабы меня не обвиняли в предвзятости, рассказов этих я не приведу.

Итак, погуляв с этой семьей по Ебургу, по мосту, проникшись морозом и ветром, я возвратилась в Москву и начала посылать Одинцовым иногда сообщения о себе. Кстати, все мои попытки что-то спеть им заканчивались полным отсутствием интереса с их стороны.

Летом у меня тоже не возникло других вариантов перемещения на юг. Мне казалось, что в тихих безлюдных степях можно отдохнуть от людей и все такое. Вокзал, плацкарт, вокзал, воробьи, воробьи, воробьи, семечки. Но летом оказалось не лучше чем зимой, а даже наоборот. Мост в Азию остался на своем месте, я изучила местные достопримечательности типа Пушкин-Даль, походила по грязным улицам и посмотрела на бывших заключенных. Выезд на природу конкретно затягивался...

... Сидя в только что разбитой синей палатке на берегу реки Сакмары в Гребенях в одиночестве, пытаясь записать “Ариадну” ножницами на обложке учебника по математике, я услышала жуткие звуки. Кричало очень много голосов, явно не принадлежащих людям. Сначала я подумала, что настал Страшный суд. Потом, что сошла с ума. Потом выскочила из палатки. Затем по палатке пробежало стадо. Палатку пришлось переставить.

На природе оказалось сильно людно. Рыбаки, местные, приезжие... Отдохнуть не получалось... Все берега представляли из себя массу из собак, мусора, рыбаков и шума. Ночью можно было наслаждаться музыкой, любимой народом этого чудного края.

Дня через 2, сидя в шалаше, я услышала наконец человеческий голос. Это кричал Одинцов, который шел с поезда вдоль реки и таким образом нас искал. Одинцов был в шляпе. Дальше было лучше. Вчетвером было проще разговаривать с местным населением, переносить попытки зарубить нас топором...

... – ты же взрослый человек, тебе 30 лет, зачем ты украл стульчик...

... – надо замочить этих неформалов...

Я читала “гостям” “Поэтику” Аристотеля, Одинцов по-моему разговаривал с ними о христианстве, короче, все закончилось хорошо...

Жили мы вместе недолго. Дня три. Однако это запомнилось. Помнится, Одинцов даже меня защищал, одновременно, видимо, следуя правилу мужской солидарности, но не совсем понимая значения слова “мужская”, скрывая некоторые особенности поведения своего товарища... Забавно...

Я снова пыталась петь... как выяснилось, Одинцов слышал тогда только песню НС “Священник” и по-моему до сих пор уверен, что это моя песня, хотя 3 раза прослушал ее в оригинальном исполнении.

Затем мы поехали домой к Одинцову, где нельзя было поселиться, зато можно было мыться и хранить вещи. Потом я некоторое время существовала в одиночестве в палатке на Урале (“Место Акварели”). Вокруг сидели рыбаки в лодках. Рыбаки не поднимали глаз от воды, их можно было не опасаться. Воздух состоял из пыльцы конопли и пыли. Домой я летела на самолете. Неприятное, в общем, лето получилось.

По-моему 23 февраля я по известным причинам решила сменить круг общения и забыла адреса Толи.

Через 3 месяца в голове появилось отчетливое raven boom ru и 21. Почитав гостевую, я написала наполненное глупостью и трагизмом письмо, на которое Толя зачем-то ответил. Предполагается, что это второе начало истории.

Помнится, меня раздражали Его письма, и еще больше звонки его половины. Вызываемые ассоциации были совершенно невыносимы. Скажи мне кто твой друг и т.п. . Вместе с тем, я предполагала, что мужчина никогда ради женщины не станет разрывать отношения со своими друзьями, какие бы они ни были. По крайне мере, такого я раньше не видела. Не знаю, в какой момент это произошло (весной?), но было принято решение о том, что Одинцовы приедут и что жить они будут у меня в квартире, которую я к тому времени сниму.

Места из переписки:

Я: – Ты никогда не спишь, я тоже никогда не сплю...

Он: /что-то несуразное, не знает классики/

...Приближался день рождения, я жила у Егора и перспектив изменить это не было. Мы ругались, ругались, ругались и он уже несколько недель не мог снять квартиру. И вот, в пятницу, в 7 вечера, за 3 дня до приезда людей с Урала, произошел следующий эпизод.

– ты не можешь снять квартиры... в Москве это делается за 3 часа... да я вот сама сейчас позвоню в агентство и через 15 минут поеду смотреть квартиру в Люблино... и сниму ее СЕГОДНЯ...

– ничего ты не снимешь, – сказал Егор и продиктовал мне телефонный номер из газеты, в которой почти все объявления были зачеркнуты...

Я честно пыталась работать. Приходила, писала дневники в историях болезни и смотрела на телефон. Говорила с Ним и волновалась. Ближе к 13.00 я находила 1000 причин, чтобы срочно уйти и искала их в городе. Мне больше всего запомнилась, как я нашла их в храме Покрова Богородицы.

Надо сказать, в первый приезд они были туповаты. Им ничего не стоило стоять до двух дня на красной площади и теряться там. Они никуда почти не успевали. Отношения у них тогда были не очень плохие. Одинцов даже еще улыбался.

Они разговаривали во сне. Я сидела на кровати, думала, что им неудобно, не могла спать и слушала:

О: – Одинцов, ты куда?

Т: – Замолчи...

Тогда мы ходили в Путь к себе, в Оружейную, на Арбат, на Воробьевы горы, Третьяковку. Был туман и было видно только самый нижний уровень ГЗ. Сами они посещали Зоопарк и магазины.

Был мой день рождения. Романтических подарков я не дождалась, было грустно, надеюсь, никто этого не заметил. Одинцов на следующий день уехал сдавать ? сессию. На прощание Егор пожал ему руку и к общему (и своему, наверное) удивлению сказал что-то типа “приезжайте еще”.

Он сидел печальный в своем вагоне, как в аквариуме, смотрел, молчал, спорю на деньги, что потом плакал. Уехал, оставив мне Оксану и легкое раздражение по этому поводу. Оксана отличалась повышенной деликатностью. Мне приходилось все время думать о том, как же терпелив Толя. Думаю, что выиграю больше, если предположу, что он очень ее ждал. Я перестала забивать на работу, в последний день она подстриглась и мы поехали на вокзал на такси. Мне не хотелось нести краски.

Я/мы? стали ждать. Договорились, что они через полгода приедут – летом. Егору решили не говорить. Потом мне надоел Дамир, и Одинцов взялся делать мой сайт (довольно странно было видеть надпись, что сайт поручили ему временно, но таковая была и, видимо, отражала его видение ситуации). Потом он сказал, что мало места и работа по этому приостановлена, что нужно покупать домен. Ха... он думал отдохнуть с чистой совестью. Дня через 2 я купила hippy.ru, и Толя стал говорить, что занят официальной работой... даже писать перестал... Почти до июля 2002 г. общались мы с ним мало... В основном оно сводилось к тому, что я уговаривала его таки жениться на Оксане, лечила его от простуды (больше я ничего не умею), а он утешал меня, когда я ругалась с Егором. Темой для множества семейных скандалов стала, между прочим, фраза Толи о том, что Егор путает цель со средствами, так как Егор не мог понять, что это значит.

– Егор, я, наверное, слетаю туда, вдруг Одинцов умрет, а?

– ну, лети...

– ладно, все же у него там врач есть...

Я вяло поискала какой-то редкий препарат для лечения ветрянки, да не нашла... Его через неделю выписали. И он стал считать, что оглох, что болен бешенством, писал мне дикие письма об этом. Я перестала отвечать...

29 июля был мамин день рождения. Никого не было, только Егор с папой и мои родители. Это я рассказываю к тому, что произошло нечто, поставившее точку в моих отношениях с семьей Егора.

Папа его, когда я сказала что-то, как обычно, не смог смолчать.

– Я всегда исполняю роль толкователя Лены.

С тех пор, когда я думаю о этих людях, они невыносимо меня раздражают.

11-17 августа намечалась Лагань.

Родители должны были ехать на Украину в начале августа 02г. Несколько раз я спрашивала о дате, получалось, что их не будет дней 10... Было решено, что мы с Егором станем жить на Фрунзенской, а Одинцовы – в Люблино. На этих условиях Егор согласился на их приезд...

– поедем в Рязань, вы с Оксаной будете ловить рыбу а мы с Одинцовым смотреть на травинки...

– наверное, я тебя не люблю, я не могу смотреть с тобой на травинки...

У машины перед подъездом ругались:

– ты меня не понимаешь, а вот Одинцов понимает...

– вот и выходи замуж за своего Одинцова...

– вот и выйду...

Егор никак не мог получить свой паспорт... Когда паспорт выдавали, мы собрались поехать в ЗАГС... В паспорте не было прописки... Бумажные проблемы отложили поездку... . Затем, 30-го, по моему, Егор позвонил с работы и мы договорились встретиться на Чистых прудах.

Помнится, весной, когда я пошутила над ним, сказав, что нужно немедленно идти в ЗАГС, он просто убежал от меня на улице... “Я тоже убегу”,- вот что я тогда думала, и плакала.

– Но я не хочу за тебя замуж

– Всегда можно отказаться

Л: – почему ты это терпишь?

Е: – главное, не спугнуть...

– Давай после того, как заявление подадим, побудем вместе, в ресторан сходим...

– Мне на работу надо...

Полчаса я стояла, ждала... Купила корзиночек... Мы подали заявление... Я написала, что меняю фамилию, с мыслью “конец карьере”... Он отвез меня вопреки своим планам домой, почему – загадка для меня, и уехал на работу... Потом даже цветок принес... А у меня это настолько не укладывалось в рамки праздника, что я даже ничего типа романтического ужина не приготовила. Похоже, я к тому времени совсем стала мало готовить...

Но – у папы не растаможили фуру и родители остались.

Одинцов 30 июля получил паспорт, 1-го они приехали... И стали жить у нас. Причем, по-моему, они были недовольны совместным проживанием, что четко читалось на их лицах. Надо сказать, это меня поражало. Я жила, стараясь не обращать ни на что внимания. Я была занята собиранием денег и растратой их.

Мы много ходили, о работе над обзором не было и речи. Мне было с Ним очень спокойно. В особенности при сравнении с моим обычным состоянием. Егор работал допоздна, приходил и ложился спать.

В первые два дня мы честно пытались делать сайт... что-то там писали в “новостях” примитивное... Сначала возникла Оксана и сказала, чтобы ей не мешали спать. Мы ушли на кухню и говорили до 5 утра...

На следующий день Егор сказал, что в доме после 10 нельзя подходить к компу и гитаре, чем окончательно заморозил работу над сайтом и репетиции, т. к. раньше 21.00 мы домой не приходили...

В пятницу (день второй) мы говорили меньше, может, вообще не говорили... Точно, я обиделась, что Толя убежал спать.

Утром в субботу впятером (+ папа Егора) мы поехали сначала к дедушке в госпиталь, потом в Рязань, красить забор. Это была не очень хорошая идея, но единственная возможность не расставаться, т. к. одиночества я страшно не люблю и поехала бы с Егором в любом случае, даже если бы он не взял Оксану и Толю с собой.

Сидели мы с Ним сначала рядом, потом Оксана села в середину.

Их я не предупреждала о заборе. Они помогли мне. То есть они согласились красить.

Сначала кончилась прозрачная краска. Егор все время доставал нас своей экономностью. Я думаю, что он на самом деле думал, что мы плохо красим.

– но мы же так помогли тебе...

– да ну, три часа кисточкой помахали...

Прозрачной красили первый день, до вечера... потом поели и поехали на рыбалку... Вот тут становится интереснее...

По дороге к реке мы видели много соколов. Они взлетали с дороги, когда машина к ним подъезжала... Необычно...

Оксану Егор посадил в какую-то яму, а сам ушел по берегу вдаль... Мы забрались на холм и сели там на камень. Камень был очень похож на те, что я видела под Питером, на малых скалах. Вот на камне мы и сидели... часа два... Все истории Одинцова начинались так: “как-то раз на игре” или “как-то раз я шел по трассе”, поэтому я смеялась над ними... У него было неприятно-тревожное настроение. Не знаю, что он думал, но смотрел, как побитая собачка...

По дороге обратно видели лисицу, которая прыгала у машины... Бешеная лисица, думаю я...

Ночью Егор сходил к своим друзьям, причем звал даже меня с собой, а я отказалась. Когда такое бывало?

Мы болтали втроем про детский сад, про что же еще? Потом Оксана и Егор уснули. “Я слышал о людях, которые спят по ночам”.

Что нам можно было делать? Можно было молчать или гулять. Мы выбрали молчать. На улице я замерзала. Я слушала Дркина. “Дождаться ночи и увидеть... ”. Одинцов сидел на окне и молчал. Думается, он оценивал свои шансы плохо. Потом кассета кончилась и я ушла спать.

– Одинцов, пока.

– Как, /короткая пауза/ всё?

На следующий день мы красили зеленой краской. Не знаю как забор, а я была очень зеленая. Говорили, интенсивность окраски забора увеличивалась к концу банки краски. Этой краски тоже не хватило.

Что оставалось? Мы поехали на рыбалку.

Егор сразу убил щуку. И еще несколько рыб. Ушел по берегу... Одинцов кинул в реку большой камень.

Он чистился от краски и мы разговаривали про мою свадьбу.

– может, мне просто уехать, исчезнуть...

– тебе придется это сделать вместе с нами, больше мы не вынесем твоих исчезновений...

Л: – как бы сделать так, чтобы он не ехал в Лагань...

– может, утопить его в Лагани?

– ты, что, как можно убить человека

– а и правда

– если я не выйду замуж, ты никогда не переедешь в Москву...

– но такой ценой?

Мне надоели эти глупые разговоры и я ушла на холм одна и села на дерево, относительно солнца, на северное. Было второе, южное.

Сидела я на дереве и пела песню, ломала сухие веточки. Через минут 30 пришел Толя и сел на северное дерево. Так нас и застала раздраженная поисками Оксана через час. Мы сказали, что не слышали, как нас зовут. Т.е. Он сказал. Она ничего не сказала и ушла.

– теперь тебе попадет, она очень разозлилась

– да, очень

Мы пошли к машине. Поехали в Москву.

“Впереди меня все хохотало, позади меня все плакало”

Тоже была сомнительная ситуация. На моих коленях лежала одна подушка, на ней спала Оксана. На Оксане лежала вторая подушка. На ней спали мы с Одинцовым, не соприкасаясь ни волоском.

Подъехали к дому Егора. Он сказал, что мы будем все ночевать там. Я сказала, что не могу. Что-то было у меня для обмена, уж не помню, что, и мне удалось уговорить ...

Надо заметить, что спали мы совершенно особым образом, получалось, что почти на одной кровати...

Ходили в Путь к себе, в магазины для художников, в Пушкинский музей на выставку “Путь к бессмертию” и “Золото Трои”, на рынки, покупали всякую ерунду, вещи для похода, билеты... еду... были заняты...

Купили на ВДНХ палатку. Одинцовы сидели в ней, счастливые.

8 августа, ночью, мы с Толей опять долго говорили, сидели на кухне, Одинцов был жутко печален... Тогда мне уже стало совершенно очевидно, что свадьбы моей 5 сентября не будет. Ему, видимо, нет.

8 числа, ночью, нам позвонили, что умер дедушка Егора. Дальше плакал Егор, в кои-то веки он уснул позже меня. Это странно потому, что я уверена, что дедушку я, чужой человек, любила больше раз в сто. Дедушка плохо слышал, и по телефону внучек всегда говорил ему что-то типа “старый пень”.

Е: – Теперь у нас есть квартира

Л: – ммм... не переживай...

Л: – Может, я съезжу уберусь завтра в квартире, поминки, и прочее...

Е: – Это будут делать 20 специально обученных людей...

Погуляли в ЦПКО, покатались на горках и на колесе. Им не понравилось... Они причитали из-за денег.

Погуляли по Нескучному. Детство мое доставало воспоминаниями. Плохое забывается. Точно.

Оксана приехала через часок. Купила еды.

Часов в пять, пораньше приехал с работы Егор.

Он был злой и с порога стал ругаться со мной. Я сказала: “Больше никто на меня кричать не будет”, ушла на балкон и села на ужасную резиновую лодку. С удивлением отмечаю, что я молчала. Просто сидела.

Е: – Ты должна убраться у дедушки...

Л: /с интересом/ – А где же 20 специально обученных людей?

Е: –Ты! Бросаешь! Меня! В! Беде!

После этого короткого диалога Егор прошел с балкона в коридор, взял сумочку и уехал ночевать к себе домой.

Л: – Он от меня ушел. Вот здорово.

Приехала Света за СD-ромом. Мы рассказали ей все это. Света уехала, смеясь.

Одинцов стал заниматься делом, доселе ему неведомым (вот бы удивилась его мама). У меня такое чувство, что он уже с этим делом завязал. Он гладил белье.

Особенно забавно было слушать Оксану...

Л: – А как бы ты поступила на моем месте...

О, подождав, пока Толя уйдет: – Я бы постаралась максимально выжать все из человека, не упустить своей выгоды...

Позвонил папа Егора: – Егор очень болен, а у вас там тесно, он очень плохо себя чувствует и останется тут. Я дам ему трубку.

Л: – Не надо. И не стала с ним говорить.

Я решила, что все очень удачно.

Наступила ночь.

Утром я сказала, что давно так хорошо не спала.

Приехал Егор. Он сказал, что ему нужно со мной поговорить...

Далее мне как-то проще это изобразить в лицах:

– Как ты спал?

– Давно так хорошо не спал...

– Ты счастлив?

– Не совсем...

– Егор, мы расстаемся...

– Это не входит в мои планы...

Е: – представляешь, что с тобой сделают твои родители...

– /и, на прощанье/ Никогда не прощу тебе, что ты лишила меня такой рыбалки...

Его папа решил, что “дед меня любил”, и что я должна им помогать. Мне было все равно. Я согласилась.

Теперь сага о том, как расстались Одинцовы.

Наступил вечер.

Я так понимаю, что у них часто происходили ссоры типа: “Уходи, нет, останься”. Оксана их провоцировала, Одинцов изображал рыцаря. Но что-то помешало ему в эту субботу.

Я смотрела на них как следят спрятавшиеся животные. Издалека. Оксана пошла мыться и стала звать Одинцова. Мы с ним как раз разговаривали. Разумеется, он не пошел. Он сделал вид, что стелит кровать. Когда она пришла, она легла спать, молча. Потом в ванную пошел Толя. Я не доглядела, на самом деле, я не доглядела. Стоило мне отвлечься от успокаивания плачущей Оксаны, как она оказалась в ванной, рядом с сидящим на краешке Толей.

Думаю, у них произошел похожий на это разговор:

О: – Ты меня не любишь, я собираюсь и уезжаю в Ебург

Т: – А уезжай. Точка.

Я мыла посуду, они ругались в ванной. Я выгнала их из ванной. Потом, когда я вышла, они все еще ругались. Спать Одинцов решительно собирался на полу. Ничего мне не оставалось, как переместить Оксану на свою кровать, на место Егора. Оксана продолжала ругаться и плакать. Монолога я приводить не буду, догадайтесь обо всем сами.

Итак, пару раз она бегала на кухню за ножами, пару раз пыталась переползти на соседнюю кровать. Толе, по-моему, хотелось умереть. Мы даже собирались связать ее. Когда мы достали веревки она легла и мирно уснула.

Я подумала, что она испортит нам всю Лагань и решила поскрываться до приезда Одинцовых из Питера.

Егор забрал машину, домой не заходил.

Одинцовы пошли за покупками.

Пришел Саша за билетом, узнал про Егора. Посмеялся.

Одинцов вернулся. Сашу тут же выгнали.

Оксана пришла через час. Надо сказать, много принесла всего.

К 16.00 я должна была ехать домой к Егору, готовить. Почему-то мне пришло в голову, что лучше ехать с родителями. Родители считали, что мы помиримся. Поэтому они на меня ругались и измучили меня больше чем Егор за все время, пока мы с ним жили вместе.

Папа: – Ты что, не могла выбрать более подходящего момента?

Я очень утомилась. Меня все уговаривали. А для меня все было необратимо. После приготовления еды меня заставили еще есть, пить чай. В итоге я стала плакать. И они меня отпустили, продолжая праздновать наше будущее воссоединение. Егору было велено меня провожать. Но мы с ним договорились, так как ненавидели друг друга от всей души, и он просто постоял на улице и вернулся.

Домой еле добралась. Узнала, что приходила Л.Г. и забрала билет. Что Одинцов съездил за рюкзаком к Светке, поговорил с ней при антиглобализм. Я не знаю, кто такие антиглобалисты. Но я точно антиглобалист. В этом наше с Одинцовым отличие. Он против них.

К 19.00 мы поехали в Ботсад на день рождения Аньки. Мы долго искали их. Нашли, немного погуляли, пришли к Стекловым. Поели. Я спела 2 песни для Даши. Взяли Юлю и маму Стекловых, поехали к 22.00 в “16 тонн” на БГ, Наташа тоже появилась. Ждали концерта долго, час. БГ пел замечательно. По-моему, мама Юли что-то заметила.

Домой вернулись на последнем автобусе.

Е: – Ну ты, конечно, плохо поступила, ты слишком высоко подняла планку...

Семья Егора больше занята была доставкой меня домой, чем смертью дедушки. Они вообще не плакали до конца кремации. Зато каждый спросил меня:

– Лена, как же вы домой поедете...

Как будто машин не было вокруг. И денег у меня в кармане.

Егор вызвался спасти меня от причитаний родни. Мы с ним побежали к волге. Я села на заднее сидение.

Л: – Только до поворота, пожалуйста, я видеть тебя не могу...

Е: – нет уж я тебя до метро довезу...

Я плакала в этой машине, а он все не высаживал. Мы говорили про то, что нам теперь хорошо. Он говорил, что будет меня ждать всю жизнь. Что я вернусь. Что он в этом уверен. Что никогда не видел таких хороших людей, как я, и людей с таким невыносимым характером, как у меня... Такого типа разговоры. Видимо, очень переживал, что планы его разрушились...

Довез он в итоге меня до Белорусской. Вышел из машины.

Е: – Звони, если что будет нужно.

Л: – И ты тоже, дорогой

Я его обняла, сказала “прощай” и ушла.

Зашла в “Путь к себе”, съездила в Комсомольский универмаг...

Потом приходила Даша со своей подругой, я заранее дарила Толе подарок на день рождения, мы собирались, ругались, уезжали. Поезд уходил в 19.20.

Последние покупки, кока-кола, зубные щетки, 10 пачек “Орбита”, усталость, счастье что Егор не едет. Что еще можно добавить.

Да, примечательно было, что Оксанино место было через купе. Все полки верхние. Пришлось их поменять местами. Т.е. мы с Оксаной ехали в одном купе.

О: – Так какие-то кавказцы едут...

Т: – Хочешь к ним?

/хлоп – Одинцов получил по лицу слева – Оксана – хлоп – слева – я/

Л: – Я думаю, что он не имел в виду то, что ты подумала. . /кто его знает, что он там в виду имел, ну да ладно/

Что мы делали в поезде? Разговаривали. Ели. Оксана читала “Историю рыцарства”. Я всегда люблю читать новую книгу первой. Толя, оцени жертву. Это посерьезнее свадьбы. Оксана вешала книжечку за переплет на вешалку для полотенец. Я ругалась из-за этого и меня саму злило, что я ругаюсь.

Одинцов сидел попеременно на разных полках.

Когда погасили свет, Оксана сказала: “он ведь не уйдет” – про Одинцова, сидящего на моей полке, когда я засыпала...

Далее скорее всего она не поняла...

Л: – Спорим, что уйдет?

К: – На что?

Л: – На Одинцова

Одинцов, разумеется, ушел. Я выиграла.

Прошел день. Мы почти не скрывались. Вечером я с ней решила поговорить, потому что мы с Одинцовым стали ругаться из-за двойственности ситуации...

В течение часа я рассказывала ей, что мы теперь будем вместе, но все будет так, как мы запланировали. Т.е. мы поможем ей переехать в Москву. Что мы ее не оставим и т.п. Что все у нее будет хорошо. Мягче этого сделать было нельзя... По фразам типа “Одинцов так к тебе теперь привяжется” и “да, он молодой, это у него не надолго” я поняла, что инцидент исчерпан и облегченно вздохнула.

После этой беседы Оксана как ни в чем не бывало спросила:

– Где же ты теперь мальчика найдешь себе?

Э... я не сдержалась: – Оксана, ты что, дура?

По поводу непонимания мы тут же поругались с Одинцовым. Когда мирились, Оксана это заметила и сказала:

– Вы что, подождать не могли?

НЕ МОГЛИ. В ТОМ-ТО И ДЕЛО.

Она куда-то убегала по вагонам... Била Толю...

Л: – Оксана, прости нас...

К: – Да ладно...

Пошла в купе, легла на полку, изображала горе...

Поезд прибыл в Лагань с опозданием на 2 часа, в 2 ночи по местному времени... Миша взял такси, поехали домой. Там спало уже насколько человек...

Мне сразу вспомнился наш разговор с Толей:

Л: – Оля – это его девушка...

П: – Нет, ты что...

Так вот, оказалось, что права была я. Разве кто-то берется делать сайты просто так. А, Толя? А-а-а-а-а-а-а-а-а...

Еще в комнате была Л.Г. и Саша.

Оксана увела меня в ванную для беседы. Я все ей разъяснила, зная, что она все равно не поймет, что мы хотим учесть ее интересы. Она не понимала, почему.

Говорила вещи типа “зачем я вам нужна”. Одинцов не выдержал и пришел. Поговорили ни о чем.

В какой-то момент он обнимал ее на прощание, затрудняюсь обозначить его в книге.

Л: – Миша, ОДИНЦОВЫ (акцент на Одинцовы) расстались!!!

М: – Да, ... .

Вот тут он сказал что-то, что в моем мозге трансформировалось в “за спиной дымятся руины”... Воспроизвести я не в силах.

Итак, первая наша совместная ночь прошла на полу в Лагани под звенящие крики комаров, в окружении 5 спящих хиппи. Я так вообще не спала. Заметила, как устала и как жестко. Одинцов, по-моему уже даже ментов перестал бояться, что ему жесткий пол.

Пришел Олег, скрипач Оли.

Пела Оля, Авдеев, потом я. Не знаю, как вы, а я вот плохо пою в таких условиях.

Потом поехали на катере по Волге в дельту.

В какой-то из моментов Оксана сказала:

Неужели он тебя прикалывает... ночью еще ничего, но днем... О чем ты с ним вторую неделю разговариваешь? /Дальше она сказала сакраментальную фразу, возникающую только у женщин в парах, обреченных на распад... / С НИМ ДАЖЕ НЕ О ЧЕМ ПОГОВОРИТЬ...

Э... мы сидели вдвоем часа 4... болтали... видели лотосы... тростник...

Что я могу рассказать про Реку. Она очень красива. Вода в дельте – как Его глаза, зеленая... Низкие берега... По ним пасутся стада. Мало деревьев... Птицы... Воздух... Небо голубое – голубое... Брызги... Солнце... Рыбы...

Высадились на берег, поставились, легли спать... В тот вечер я устала и не хотела сидеть у костра...

Мы купались. Одинцов вспомнил, что умеет плавать. Он пытался больше есть. Мы загорали в траве. Сидели на деревьях. Это почти не страшно... Видимо после скал у меня потерялось чувство страха небольшой высоты... Ели ежевику и коноплю... Смотрели на стада, на лошадей...

Два раза сидели у костра... Слушать особо меня никто не хотел... Сама я тоже не особо хотела петь... Счастье к этому не располагает.

Л: – Мы никогда не будем так счастливы, как теперь...

Л: – Это место называется Рай...

Все остальное не помню...

Да, как же, надо обязательно рассказать про один случай. Мы гуляли с Одинцовым по острову, разговаривали себе так и вдруг заметили, что забрели в стадо и вокруг пасутся милые рогатые коровки. Быстро залезли на дерево.

“Гоп, гоп, гоп”, – закричал пастух и стадо промчалось там, где мы стояли ... .

Посидели, значит, немного на дереве, отдышались и пошли в лагерь. Смотреть, не снесло ли нашу палатку коровами.

По дороге набрели на Загаловых, собирающих ежевику в большую кружку.

Потом, после обеда я как-то незаметно для себя взяла эту кружку и, погрузившись в раздумья, села в сторонке...

Минут через пять очнулась от тихого вопроса Одинцова:

– Ты что, все съела?

Э... такого еще не бывало.

Вроде бы никто не заметил этого, да, Миша?

Приехал 16 числа катер и увез нас домой. Купались с катера...

17 числа гуляли по городу.

Были в Кремле, в Зооботаническом саду. Там был большой аквариум, в котором плавали Рыбы Каспийского Бассейна. Я решила узнать у Миши и Оли, что это за рыбы. Они стали говорить “это осетр, это белуга, это веслонос... ” Я усиленно запоминала.

Мы перешли к соседнему стеклу.

– А это кто, Миша?

– Это стерлядь

Упс.

О: – Знаешь, в этой ситуации есть два выхода. Можно сохранить лицо, а можно поступить подло...

Л: – Значит, выхода нет...

Думали, как устроится всем в Москве... Считали деньги...

Зашли на рынок. Купили арбуз и дыни. Само собой мы с Толей повезли их домой, а все остались закупать продукты на лотосы.

Мы словили машину, а надо сказать, в Лагани это проблематично, и добрались до дома...

18 августа мы все поехали на корабле в заповедник, в “край цветущего лотоса”. Путешествие продолжалось 12 часов. Ну я вам скажу, лотосы надо видеть. Они прекрасны. У них розовые большие лепестки, широкие круглые листья. Они прозрачны и безмятежны. Их режут ножами, в них въезжают на катерах. Они прозрачны, медленны и безмятежны.

Оля написала лучшее стихотворение, выиграла лотос и засушила лепестки. Нам дали три. Два оставили себе, третий подарили маме Толи.

На корабле мы были все время вместе. Сквозь счастье пробивались муки совести и я пыталась как-то восстановить общение с Оксаной. Но Одинцов сразу начинал хамить ей и все портил.

Приехали, переночевали.

Ежевики мы решили Мише купить. Купили. Уже уходя из дома молча подошли к ней и съели половину. Добрые дети.

Они нас провожали. Я думала, они приедут ко мне. А вышло не так.

Обратно ехали в плацкарте, впятером. Одинцов, Оксана, Саша, ... . , Я. Одинцов жил опять на моей полке. Всю ночь почти он мне что-то жутко интересное и смешное рассказывал. Мы мешали спать проводнику... ехали тяжело, надо сказать... От дороги я устала. Но все пока было в рамках глубоко скрытого конфликта.

Приехали в Москву... . с нами не попрощалась, ушла.

Дома мы поужинали, посмотрели мультик, поговорили с Оксаной, как мне казалось, обо всем договорились. Для тех, кто невнимательно читал, повторюсь, что в наши с Толей планы не входило Оксану бросать одну.

Л: – Понимаешь, он ушел не ко мне, а от тебя...

Предполагалось жить втроем первое время, 3 месяца, пока Оксана не получит приличных денег на работе, затем снять квартиру... Мы планировали, что за 3 месяца все в ее жизни наладится, накопится и она сможет самостоятельно существовать в Москве... Т.е. понятно, что прожить-то по-любому можно всегда, но приятно при этом иногда есть...

Ну так вот. Поехали мы с Толей на такси на Фрунзенскую. Шел дождь. Город проникал внутрь и жег расплывающимися огоньками. Зашли в дом. Были счастливы.

/Внимание, стреляет ружьё. /

Раздался телефонный звонок. Звонила бабушка Егора, чудесная женщина 70 лет в предынфарктном состоянии...

– Лена, как же ты могла. Твоя подруга сказала, что ты ночуешь с со своим другом? Позвони мне утром...

Одинцов, мой Одинцов, мой лучший друг и нечто идеальное, деликатное и тонкое позвонил Оксане. Я услышала, как он умеет ругаться.

– Собирай свои вещи и проваливай в Омск. Нас для тебя больше нет.

Оксана названивала всю ночь и несла чушь... Что она не хотела и т.п.

Дальше мне представилось, как старушка сообщает об этой истории папе Егора, маме Егора, моим родителям... о... я больше не могла говорить вообще...

У меня был один человек, который мог бы мне помочь в этом деле. Это был Егор. Я подумала, что если ему скажет кто-то другой, ему будет совсем плохо.

Л: – Привет. Я понимаю, что тебе это все равно, но дело спешное. У меня есть мальчик. Этот мальчик Одинцов. Оксана сказала об этом твоей бабушке. Мы уже прогнали Оксану. Прости.

Е: – Ты не могла выбрать кого-нибудь другого? Я ненавидел его с тех пор, как на тебя упала дыня...

Егор сказал, что все ок, что он все всем объяснит...

Легли спать.

Утром я проснулась часов в семь. И упала в обморок. Надо сказать, что со мной было как то раз подобное, но чтобы так, ни с того ни с сего...

Подняться с кровати я без помощи Толи не могла, сразу кружилась голова и я падала... Стала пить воду... Медленно состояние улучшалось... Никак не могу это квалифицировать... Вообще, когда человек предъявляет необычные жалобы и ты не знаешь, что это за диагноз, можно думать об истерике. Но я вам говорю, голова правда кружилась, правда было плохо.

Звонок бабушке я помню прекрасно... Адаптирую...

– Лена, как ты могла так скоро. Антоша же никого еще не нашел себе. Теперь все кончено. Кто этот мальчик? Не хочешь говорить? Я хотела, чтобы мы были подруги, но раз так, то я желаю тебе счастья.

Часа в четыре вечера с трудом добрались до Люблино. С Оксаной я больше не могла разговаривать вообще. Ее для меня просто больше не стало.

Пока меня не было, пришла Маша. Она спала на диване. Маша проснулась, я вкратце изложила ей эту историю.

М: – Как вы так живете... . Я ее увезу...

Л: – Говори с Одинцовым, это его дело. .

Маша укладывала в рюкзак общую жизнь Одинцовых. Я постаралась собрать все вещи, которые она могла считать своими. Не знаю, как они тащили потом этот рюкзак. Маше также были выданы Оксанины билеты до Питера, до Ебурга и деньги.

Они ушли...

Мы остались вдвоем. Ты думал, это невозможно? Мы оба не верили, что наша дружба окончится так примитивно. Слава богу, никому не придет в голову нас объединять. Никто не будет бесплатным приложением к другому.

Ну вот. Тут мне захотелось никогда больше его не видеть... Я поняла, что историю эту исковеркают до невозможности и испачкают наши отношения. Я захотела, чтобы он уехал. Сказала ему это. Написала песню.

Он провожал меня.

В поезде было холодно. Мой сосед принес второе одеяло. Увидела всех, своих любимых братьев...

Возвращалась с родителями на авто. Замерзла больше, чем в поезде...

Он встречал меня с самыми красивыми цветами из тех, что я видела в своей жизни. Вот я сейчас смотрю на них, прикасаюсь к лепесткам лилий, они сейчас напоминают о Нем...

У нас было еще несколько дней. Мы были вместе. Он рассказал, что Миша не хотел приходить и что это мешало. Миша не пришел ко мне, чтобы встретиться с ... . Вернее, и до этого они гуляли с Оксаной, стало быть, они выбрали... Ну да ладно.

Пусть.

Мы начали делать хиппи.ру. Я дизайнер. Это приятно удивляет.

Толя уехал 1-го утром. Счастье закончилась. Остались 3 разговора в сутки и смс...

Пока я была на Украине, он написал стих. Я его обработала. Вот вам на прощанье.

Линия отреза

Лена ехала его встречать. На маршрутке. И смотрела в окно. Когда машина подъезжала к Домодедово, в окне она увидела птицу. Птица летела с той же скоростью, что и маршрутка. Через 14 секунд машина взорвалась.